Созданному в 2018 году Министерству науки и высшего образования Российской Федерации предстоит трансформировать отрасль с помощью цифровых платформ. О контурах этих платформ и подходах к их созданию рассказал заместитель министра науки и высшего образования Денис Солодовников.
– Ваша роль в Минобрнауки – это скорее Chief Digital Officer (СDO) или все-таки Chief Information Officer (СIO)?
– Именно CDO. Между этими понятиями есть достаточно большая функциональная разница. Попробую объяснить.
В нашем министерстве есть департамент информационных технологий, который возглавляет Марианна Харций – профессиональный человек, она долго работала в Федеральном агентстве научных организаций (ФАНО). В предыдущем Министерстве образования и науки, которое в 2018 году разделилось на два, такого специализированного департамента не было. У нас же он сейчас образован как обеспечивающий департамент, как бэкофис министерства. Весь план информатизации этого департамента состоит из мероприятий, которые должны решать простые задачи – телефония, интернет, закупки серверного оборудования для министерства, лицензии, рабочие станции. Т.е. это все, что угодно, но не департамент цифрового развития.
Сотрудники департамента, кстати, вполне готовы заниматься более масштабными задачами. Они для этого имеют соответствующую квалификацию и хорошо понимают задачи, которые я им поставил. А задачи я им поставил именно как CDO – они касаются цифровой трансформации ведомства и, не побоюсь этого слова, бизнес-процессов ведомства. Этот департамент должен находиться на острие и заниматься, в первую очередь, методологическими задачами.
Методологи, которые не понимают технологий, думают про вчера. И даже если ты думаешь про сегодня, к тому времени, когда ты подготовил соответствующую нормативку, ты уже безнадежно опоздал. А ведь сейчас технологии развиваются таким образом, что всегда надо думать про завтра. С учетом особенностей принятия нормативной документации, к тому времени, когда мы выпускаем какие-то акты или паспорта, что-то уже надо менять. Наша бюрократическая система не всегда позволяет быстро и адекватно реагировать. Тем не менее, в руках у CDO должен быть именно такой инструмент и такое подразделение, которое знает про завтра и не боится трансформации, понимает, что нужно менять, к чему стремиться.
Мы занимаемся как внутриведомственной трансформацией, то есть, выступаем профессиональным заказчиком и консультантом других подразделений нашего министерства, так и межведомственной работой. Ну, в силу хотя бы того, что у нас есть Российская академия наук как самостоятельный ГРБС. Они самостоятельно определяют свою политику и свои задачи, а мы обязаны, по своим полномочиям, идти с ними в ногу. Мы обязаны одинаково понимать задачу и стремиться к тому, чтобы одинаково ее решать. И это понимание сегодня присутствует.
– В чем состоят задачи цифрового развития Минобрнауки?
– У нас есть несколько ключевых документов, которыми мы руководствуемся. Есть задачи, которые прописаны в нацпроекте «Наука» и в нацпроекте «Образование». Формируется государственная программа научно-технологического развития, где будут прописаны мероприятия, которые мы должны реализовать.
В частности, мы должны создать несколько цифровых платформ. Это Цифровая платформа непрерывного образования, Цифровая платформа управления научно-технического взаимодействия, Цифровая платформа управления сервисами научной инфраструктуры коллективного пользования. Это ясные и четко обозначенные мероприятия, которые мы должны реализовать. Хотя это скорее не мероприятия, а цели. Сама по себе цифровая платформа – это не просто ИТ-система. Это целый комплекс систем обмена большими данными. Нам нужно в цифровом смысле обеспечить взаимодействие по всей цепочке – от школы до науки.
– Каким образом?
– Задача среднего образования состоит, так или иначе, в том, чтобы обеспечить взаимосвязь между школой и вузом – довести ученика до окончания школы и затем через ЕГЭ обеспечить его поступление в университет. За время учебы у ученика формируется цифровой профиль, благодаря которому мы можем понять, какие у него развиваются склонности, к чему он будет стремиться.
Формирование профиля должно в целом серьезно повлиять на возможную достоверность или возможные злоупотребления, которые теоретически могут быть допущены, когда сдается ЕГЭ. Потому что, если в течение всего учебного процесса ученик демонстрировал определенные знания, то вряд ли эта картина сильно изменится за последние три месяца перед сдачей ЕГЭ. Полностью исключить злоупотребления, наверное, нельзя, но анализ цифрового профиля сильно их затруднит. Это – во-первых.
Во-вторых, понимая склонности ученика в цифровом профиле, психологи или иные консультанты смогут помочь ученику более осознанно подойти к выбору профессии. Ведь за время учебы накапливаются данные, и это не только электронный дневник, это и те материалы, которые ученик использовал в процессе обучения, и результаты его проектной деятельности. Все это остается и ложится в цифровой профиль. Конечно, серьезный вопрос – это хранение персональных данных, но современные средства защиты информации позволяют его решить. Подробнее о средней школе я бы говорить не стал – это задача, которую курирует моя коллега Марина Ракова (заместитель министра просвещения, – прим. TAdviser). А мы должны обеспечить переход, когда ученик становится студентом и попадает в вуз. И, конечно, здесь большое поле для деятельности. Нам важно сохранить этот цифровой профиль, продолжить его.
– То есть, платформа Минпросвещения и Минобрнауки должна быть общей?
– По-хорошему, да. Но тут пока много вопросов. Мы еще не приступали к проектированию, к архитектуре, пока только думаем об этом. В общем-то, прошу заметить, что я работаю в министерстве только второй месяц. Конечно, определенные наработки у нас уже есть, но я пока не готов выносить их в публичную плоскость.
По нашему мнению, цифровой профиль должен содержать и научную работу, которую ведет студент. Сейчас научная работа ведется как в вузах, так и в научных организациях, в Академии наук. Простой пример – пермская компания Promobot, которая разрабатывает антропоморфных роботов и активно экспортирует их. У нас этими разработками интересуются МФЦ, музеи, банки, есть и иностранные заказчики. Так вот эту успешную компанию создали студенты, которые учились в Пермском университете. Поэтому нам очень важно не терять те результаты, которые получают студенты в ходе научной работы в вузах. И не только студенты – кафедры, ученые, которые работают в университетах.
Соответственно, цифровой профиль должен находиться в рамках Единой цифровой платформы, а к результатам этих исследований и научных работ должны иметь доступ все: учёные, бизнес, госкорпорации, военные.
Кроме этого, мы должны уйти от дублирования исследований. Мы должны вести учет научно-исследовательских работ и понимать эффект от них. Недавно был доклад президента РАН Александра Сергеева Владимиру Владимировичу Путину о результатах такой работы, где он упомянул, что по 40% научных исследований не удалось найти очевидного результата. Именно поэтому сейчас Академия наук занимается профессиональной экспертизой всех научно-исследовательских работ по всем направлениям, где они ведутся – был ли это научный институт или академия, университеты, федеральные органы государственной власти, госкорпорации. Это очевидно правильно, потому что у каждой такой работы, на которую тратятся большие деньги, должно быть содержание. Если этого содержания нет, вопрос, зачем эта работа финансировалась.
– Но ведь научная работа может завершиться и неудачей…
– Да, но это тоже должно быть видно, чтобы, например, в будущем можно было провести дополнительное исследование.
– Таким образом, первая цифровая платформа – это непрерывное образование и цифровой профиль, а вторая – это учет научной деятельности, так?
– Да, но важно понимать, что это не только учет. Даже стандартный учет – уже вполне себе осязаемый результат, но также необходимо, чтобы был виден результат научной работы, чтобы было понятно, о чем эта работа, имеет ли эта тема научное содержание, не велись ли эти работы где-либо раньше. А если велись, может быть, их необходимо учесть. Важно иметь базу, к которой могут обращаться исследователи, чтобы понимать, что есть какой-то коллектив, который также исследует эту тему. Может быть, надо воспользоваться работой этого коллектива. Может быть, найти тех людей, которые занимались исследованиями в данной области. Это и есть та самая Big Data.
Нужно, чтобы любой заинтересованный человек мог видеть результаты научной работы: от начала до конца. Прежде всего, в этом заинтересовано государство. Здесь есть, конечно, определенные опасности – за этой системой можем следить не только мы. Утечка мозгов для нашей страны – это большая проблема, и централизованное хранение, полная доступность такой информации, вероятно, может повлечь за собой угрозы, связанные с переманиванием научных коллективов, их лидеров, наиболее подготовленных талантливых студентов или преподавателей. Тем не менее, мы должны продумать, как обеспечить и доступность этих данных, и возможности обмена информацией в рамках единой платформы.
Возможно, нужна единая платформа с РАН, потому что мы не должны разбивать науку на хорошую и плохую.
– Чем плохи существующие ресурсы – библиотеки научных статей, например, elibrary.ru?
– Действительно, есть много носителей таких данных.
– Они разрозненные? В них неудобно искать?
– Во-первых, они разрозненные. Где-то удобно искать, где-то есть доступные сервисы…
– Причем негосударственные.
– Да. Но ведь мы же не говорим о том, чтобы подменить существующие сервисы, а лишь о том, чтобы их связать. Есть вузы, которые достигли больших успехов как во внутренней цифровизации, так и в создании удобных ресурсов для пользования накопленной информацией извне. Мы не должны ничего подменять или запрещать. Ни в коем случае. Наша задача – связать эти данные, ресурсы, сделать шину обмена данными, витрину и интерфейсы так, чтобы это было удобно для всех.
Еще одна задача, которую ставит перед нами правительство – это суперсервисы, например, по обеспечению поступления в вуз, по подаче документов в электронном виде. Это частично реализовано, но не до конца. Сложность заключается в том, что у каждого высшего учебного заведения своя образовательная программа, свои условия приема. Но это не является причиной для того, чтобы не обеспечить единую централизованную возможность как услугу для подачи таких документов.
– Какие документы подаются при поступлении?
– Стандартный набор – заявление, аттестат, Документы подтверждающие льготы, ну и нужны результаты ЕГЭ, прежде всего. Мы должны обеспечить возможность подачи документов в электронном виде во все вузы в обязательном порядке вне зависимости от того, куда именно студент подает оригиналы. Наша цель – вообще уйти от бумаги в данном случае. Она не нужна. Нам надо стремиться к единым, понятным для всех правилам поступления. Технически это несложно.
– Подача документов в электронном виде станет единственной возможностью поступить в вуз?
– Не единственной возможностью, но возможностью для всех. Будут ли вузы принимать документы напрямую в том виде, как они это делают сейчас, сохранятся ли подобные правила или они изменятся, я пока вам сказать не могу, это должно быть решено не только мною. Мы пока в самом начале пути. Для того, чтобы выбрать правильное направление движения, мы как команда цифровой трансформации будем работать вместе с коллегами – методологами, которые занимаются высшим образованием.
– Обладаете ли вы какими-то инструментами стимулирования цифрового развития вузов? И стоит ли перед вами такая задача?
– Перед вузами стоит много задач, начиная от импортозамещения, и заканчивая типологизацией процессов, внедрения электронного документооборота. Я не сторонник применения жестких мер нормативного регулирования. Это невозможно. И, главное, что это не нужно. Есть вузы, которые сильно продвинулись в вопросах цифровизации – Высшая школа экономики, МГУ, университеты в Санкт-Петербурге, Новосибирске. У них есть, чем похвастаться, и заслуженно. И поэтому мы, скорее, будем пользоваться их практиками и пытаться унифицировать какие-то интересные решения. Постараемся дать площадку для их распространения, для совместного использования, для применения лучших практик.
– Планируете ли вы заниматься техническим переоснащением вузов? Ведь цифровизация невозможна без современных компьютеров, как минимум…
– Задача такая стоит, но тут вопрос бюджетной обеспеченности. Я буду пользоваться всеми имеющимися у меня ресурсами, как CDO – обращаться к Минцифре, к Константину Юрьевичу Носкову, к Максиму Алексеевичу Акимову за соответствующей помощью и, возможно, за дополнительным финансированием таких мероприятий. Сейчас это уже сделала Академия наук. Мы всецело их поддержали.
– Что именно сделала Академия наук?
– Перед ними стоят ровно такие же задачи по информатизации, по современному оснащению. Они должны быть обеспечены всем необходимым. А мы, в свою очередь, не сможем администрировать науку, если в учреждениях не будет электронного документооборота или современного компьютерного оборудования, необходимых систем. Помимо этого, нам нужно заниматься апгрейдом суперкомпьютеров научных институтов, перед нами стоят задачи реализации стратегии развития искусственного интеллекта. Мы уже не в первых рядах. Поэтому будет проект по переоснащению. Он очевиден, он на поверхности.
– С вузами такой проект тоже возникнет?
– Конечно. Мы этим будем заниматься. Это наша задача.